такие дела
Я не уверен, что стоит говорить обо всем этом, что можно привязать зашифрованные куски кода к почти не увиденным улицам, почти не услышанным гимнам, почти не стоптанным ногам, я знаю, что у нас все вдвое дешевле и в бесконечное количество раз тише, все глуше ездят автомобили, асфальт дробится на ровные километры, за каждым из них своя стена, шесть ноль шесть, каждая цифра обозначает сожранную душу, шесть нервных клеток отданы за вздрагивание от прикосновения морщинистых рук за минуту до твоего появления, шесть за раздумья о том, что обычно делают провожающие, кроме произношения сумбурных наконец-то-все-говорящих слов и каких-то пошлых жестов, оканчивающихся пятнами на стекле, за которым и без того почти ничего не видно. Ноль — это все остальное, не стоит ничего говорить, это не в первый, но в редкий раз, когда ничего не нужно отдавать, кроме фотографий Джима и пьющего нациста, мне кажется, я завалил все, что можно, потратил все шпаргалки на попытку отмолчаться, спрятать лицо, скрыть всю пустоту, которая копилась по углам комнаты, которую, как оказалось, так легко разогнать, достаточно украдкой сложить пальцы по-морлокски, после приготовить "смерть в одиночестве", коронный рецепт, банка тушенки, два яйца, три куска хлеба, за столик не больше одной порции, не записывайте это, не разваривайте макароны, не пропадайте с ключами на три часа, не говорите ничего, что могло бы вас дискредитировать, этот город увидит словарь сексуальных эвфемизмов, уже страшно, эти улицы заражены часом пик, так тесно не было никогда, бронхолитин не вставляет, целый день дождь. Мокрая ветка метро, смс запаздывают, в остатке две жертвы ситкома, одно помещение, три глотка абсента, огненный шар внутри, много смеха в кадре, а студия молчит, катушку заело, все повторяется, но ракурс, ракурс совершенно другой, все, что вырежут в итоге, останется на чужой совести, в какой-то редкий раз не на нашей, безумные сборы, рыжие волосы, бумага, ложь, чай, теги, теги, теги, сложно вместить все это в одну голову, жаль, что у меня их не три, три получается из шести ноль шести очень просто, но я не скажу, как, я не должен был так писать, все хорошо. На перроне, кажется, мы забыли целую минуту, я не ухожу, прикидывая, сколько все это будет храниться, какие удары потребуются, чтобы можно было стряхнуть выходные с волос, это мука, она очищает, это не болезненная пена в фонтане, не смертельные заболевания, не седина, это почти музыка, что-то большое, приходит внезапно, книги, узнавание, пустота, шум моря, другие звуки, как их можно сказать, ответь мне, как? Я знаю, ты выжидаешь, боюсь, что все окажется никому не нужным, don`t worry, никто не поймет, просто кто-то должен промолчать первым, достаточно идти по улице, постфактум: телефон отключен, денег нет, мне пересылают историю болезни, в которой отец девочки умер от почечной недостаточности, никто не проходит бесследно, ничто.