такие дела
Я не писал сюда сколько? как-то неприлично долго, и все, что хочется сказать обо всем этом времени, формально заключено в следующем предложении: «Если долго смотреть на обложку альбома Californication, волны начинают двигаться и шуметь.»
Если долго воспринимать действие за ошибку, проблему, команду «апорт», то необходимость рыпаться и потеть отпадает сама собой, можно экономить на подошвах и душевных силах, не выигрывая ни в своей жадности, ни в простоте. Как большое растение, окружение вырастает и наполняется листвой и птицами, в данном случае — ничем и никем. Попробуйте взять любую точку жизни и вывести из нее исходящие линии, выберите лучшую систему символов и понятий, в которой удобно быть садовником, и проследите за ответвлениями, пересечениями, едва живыми ростками и гниющими побегами. Так хотя бы можно понять, сколько времени должно пройти, чтобы тебе поверили, чтобы паспорт прошел контроль, лицо вернулось на место после ночной пьянки, люди снова стали натыкаться и нервничать, а впереди все еще что-то есть. Я всего лишь притворяюсь испуганным, а на самом деле не знаю, что вообще делать, но знаю, как — прекрасное состояние баобаба.
Если долго смотреть обратно, можно свернуть шею, если так, то предсказуемость застилает все, впрочем, не всегда ее отрицаешь, сейчас гораздо лучше знать, что тебя ожидает, чем радостно бежать в темную комнату, это большой отпуск, потерянный отпуск, Lost holidays are the only ones that`ll remain real, откуда-то вспоминается эта надпись на борту самолета, который не пролетал над не мной, не легкое не путешествие по каким-то надуманным поводам, не так уж и много нужно для счастья, в общем-то. Когда Аглая давится пылью, которая выползает из гармошки, или ожидает двадцать минут среди хохочущих обтрепанных книг, я понимаю, что делаю все совершенно не так, как привык. Наверное, во всем виновата свернутая шея, два огромных пакета в руках, голова разбита на пятьдесят строчек меню, вот еще курящего зала нигде нет. Я не знаю, как Аглая все это вытерпела, это же длилось целых три часа, жалкая горсть зеленых скиттлз и банановый милкшейк закончились еще в начале разговора, а холод пришлось завезти с собой из Москвы. Впрочем, если еще появятся шансы исправить свои ошибки, я их все так же буду растрачивать на поклоны и восхищенные восклицания, привет естественности, Тому Уэйтсу и Тайре Бэнкс, привет и спасибо.
Если долго воспринимать действие за ошибку, проблему, команду «апорт», то необходимость рыпаться и потеть отпадает сама собой, можно экономить на подошвах и душевных силах, не выигрывая ни в своей жадности, ни в простоте. Как большое растение, окружение вырастает и наполняется листвой и птицами, в данном случае — ничем и никем. Попробуйте взять любую точку жизни и вывести из нее исходящие линии, выберите лучшую систему символов и понятий, в которой удобно быть садовником, и проследите за ответвлениями, пересечениями, едва живыми ростками и гниющими побегами. Так хотя бы можно понять, сколько времени должно пройти, чтобы тебе поверили, чтобы паспорт прошел контроль, лицо вернулось на место после ночной пьянки, люди снова стали натыкаться и нервничать, а впереди все еще что-то есть. Я всего лишь притворяюсь испуганным, а на самом деле не знаю, что вообще делать, но знаю, как — прекрасное состояние баобаба.
Если долго смотреть обратно, можно свернуть шею, если так, то предсказуемость застилает все, впрочем, не всегда ее отрицаешь, сейчас гораздо лучше знать, что тебя ожидает, чем радостно бежать в темную комнату, это большой отпуск, потерянный отпуск, Lost holidays are the only ones that`ll remain real, откуда-то вспоминается эта надпись на борту самолета, который не пролетал над не мной, не легкое не путешествие по каким-то надуманным поводам, не так уж и много нужно для счастья, в общем-то. Когда Аглая давится пылью, которая выползает из гармошки, или ожидает двадцать минут среди хохочущих обтрепанных книг, я понимаю, что делаю все совершенно не так, как привык. Наверное, во всем виновата свернутая шея, два огромных пакета в руках, голова разбита на пятьдесят строчек меню, вот еще курящего зала нигде нет. Я не знаю, как Аглая все это вытерпела, это же длилось целых три часа, жалкая горсть зеленых скиттлз и банановый милкшейк закончились еще в начале разговора, а холод пришлось завезти с собой из Москвы. Впрочем, если еще появятся шансы исправить свои ошибки, я их все так же буду растрачивать на поклоны и восхищенные восклицания, привет естественности, Тому Уэйтсу и Тайре Бэнкс, привет и спасибо.